Love has torn away this mask... Forever and again. (с)
(с) Арбенина
Стихуи:
Здесь те, которые на меня действуют. Все в кучу. Вот так вот взял и вырвал со страниц.я опять ушел
я опять ушёл. и не потому
что стал с годами чрезмерно горд
или слаб что не позволяет рулю
срываться с обрыва речных озёр.
и не потому что куда-то спешил
и не потому что кого-то искал.
просто вы решались прийти
долго. от этого слишком устал.
но-таки пришли и горло вперед
рванулось сметая стены границ.
и опять был обманут я вашим огнем
спешащим к многоголосию лиц.
но за нежность губ которую пил
(не доверяя впрочем словам)
за невозможный взлёт тёмных бровей
я благодарен вам.
вы остались там забавлять себя
забродившим соком минувших лет.
а я вышел на улицу и вдохнул
тяжесть солнечных эполет.
можно закрыть дверь
можно закрыть дверь не сказав тебе "все".
спуститься по лестнице чувствуя каждый шаг:
выйти на улицу и повести плечом:
от существа свободы заноет сердце а в такт
движению век вольется ночной рассвет
в мое одиночество суммой случайных встреч.
(классики иногда слишком явно лгут
поэтому мало кто их способен беречь).
но прохладно. извне температура дна
эмигрирует вглубь горячего "ты”
казуистика скажешь? родная одна
ты сумела себя отдать волшебству простоты.
остается время чтобы закрыть глаза
лечь лицом на ладони свои (так увы верней)
и вспомнить как безупречно тонка
была шея ее в кольцах минувших дней.
ночное
мимо глаз летят рыбы и птицы
мне душно и мутно
кто сказал что ночью нужно спать?
ты возвращаешься и молчишь так тихо!
мы ходим и дышим
кто сказал что ночью нужно спать?
в углах моей комнаты пыль и покой.
зимние песни тайны кошки в подъезде
но кто сказал что ночью нужно спать?
я жду весну и осторожно
мысли пускаю вовне.
много улиц
как много мостов и солнца - красиво!
кто сказал что ночью нужно спать?
мы вместе входили в метро. мы были в реке.
и ты никогда не возьмешь мою руку в свою.
но кто сказал что ночью нужно спать?
на деревьях в этом году много плодов.
и терпение вечно когда ты желанен
как парк динозавров.
но кто сказал что ночью нужно спать?
время идет. я не хочу закрывать глаза!
и мне интересно будет ли теплой твоя рука
когда ты закроешь их мне.
найди того кто сказал что ночью нужно спать.
25-й кадр
в час когда шаверма теряет вкус
в час когда больше не лезет пиво
в час когда анекдотам не весело
в час когда джинсы в пятнах от водки
в час когда свитер шманит табаком как бешеный
в час когда лица друзей - плоские блинчики
я шатаясь подхожу к окну
аккуратно отдёргиваю сизые занавески
а там внизу стоишь ты
и также как раньше так и сейчас
ты любишь меня.
и я не прощаюсь: никто не заметит
и я спотыкаюсь на гадких ступенях
ты целуешь меня и мы уже дома
и я утыкаюсь тебе в подмышку и засыпаю
счастливый. занавес.
стихуй в защиту слабости пола
девочки не могут:
1.быть мужчинами.
2.петь рок-н-ролл
3.играть на гитаре (пунтк.2)
4.писать песни
5.писать стоя
6.диктовать себя в ис-стве
7.новаторствовать
8.плеваться кровью
9.говорить просто и чётко
10.рвать пуповину и струны
девочки не могут.
не замерзнет трава
не замерзнет трава.
не останутся голыми наши тела -
замурованы в день.
ты отчасти права:
не пускай его ближе чем было
со мной.
перепутано все.
и друзей имена
не поются в горах
поливают костры мексиканской водой:
я могу не доплыть.
я могу не доплыть.
я белее чем мел.
я белее чем снег
с тонкой кожей как лед.
в сапогах наступи:
горлом хлынет весна.
мне в ладонь положили 4 луны
приказали - терпи!
и забудь имена
тех кто предал в любви.
тот кто предал в любви
тот по каину свят.
мое сердце как шелк
пульс струит по вискам
мое сердце щемит по всем книгам
что я не прочту.
вот и все.
колыбель.
пеленаю глаза.
льнет рубашка к спине.
падаю в пустоту.
падаю в пустоту.
по неве идет лёд.
2003. осень. леса
пистолет
пистолет. я стреляю метко.
ты кажется это знаешь.
и если со мной в разведку -
то точно не прогадаешь.
в этом огромном доме
любовь скрывается в дУше
и если ты снова устала -
пойди поспи и не слушай.
и если тебе надоело -
а впрочем я помню как было -
когда ты меня не зная -
топила топила топила.
я превращаюсь в воздух.
я превращаюсь.
пули целуют фаланги.
тень мотоцикла.
я превращаюсь в воздух.
я превращаюсь.
люблю тебя.
сюжет. альмодовар ликует.
обилие красных пятен.
я тяжелею на сотни
нерасколовшихся ядер.
еще одна ночь вхолостую.
мокрые майки. кошмары.
я так исступленно ревную
как раньше не ревновала.
пинг-понг - как предлог.
помню утро.
и в серых глазах туманы.
и сильные вертолеты.
и нежные океаны.
а кончилось все без иллюзий
без шарма. при чем здесь либидо?
в накуренном душном зале
где даже блевать обидно.
и только зима атакует.
штурмует как обещала.
надолго запомню спину -
ты даже не попрощалась.
узелок
независимость хуже смерти:
под ударами все равны.
и крошится мозг
отрешенно
нервы
любовью к тебе
полны.
и я плавлю время
и есть не могу абсолютно
и стремлюсь как фанатик
к тебе как
бездомный пес к уюту.
и невдомек
что никто никогда
не может быть предан:
из двух влюбленных
всегда есть ведомый
всегда кто-то
следом.
странно
странно что в перспективе окна
площади рыбная величина
четко ложится на ребра усталого гриля.
и не моги запретить ей дышать
жабрами. и не дай бог помешать
хвосту с головой заниматься нетленной любовью.
странно что кровь теряет себя
с потерей железа. мегерой терпя
сою. в сердцах тельцами оставшейся честной.
и не моги подменить её код
скоростью. мутной усталостью вод
давно не рожавших с любовью.
странно что здесь прохожих следы
пеленают себя не в капризы воды а в спицы велосипеда.
ухмылкой унылый рембрандт за окном
ревниво молчит и окажутся сном дома его светотени.
и не моги задержаться чуть-чуть в подсолнухах
в них сладострастно тонуть пленившись жемчужиной слуха.
бледное утро. туман. будто север.
венеция или чукотка.
в слабости белых коленей
есть что-то сильное
непобедимое что-то.
и в клетку смотреть
не посмею – слезы.
может ты чувствуешь насморк?
тебе до сих пор не дали салфеток?
несите! и только красных!!
на мысе ботинка таятся рифы
и то что осталось от алиби
дуй в меня выстрелом
пулей стаккато
продолжение странно
цепким ядом каннабиса.
на крышах овчарками стынут эльзы:
им не приготовили кость!
мне бы хотелось в тебе замирая
чувствовать пряную злость.
и в полюсе где расцветают снега
и время рисует нули -
тоскует корма по корме
томится корма по корме
ложится корма на корму
и засыпает..
странно что всё это видела ты -
но мне не сказала ни буквы.
странно что мне невесомости стыд -
неведом как веки наутро.
странно что я разлюбила тебя -
навзничь до Ъ знака.
странность со странностью явно в родстве
как холостяк и собака
странно что это дуэль. но один
всегда за спиной секунданта.
жутко ты корчила рожи слепым
под их глухое анданте.
мы не согрешили в рейхстаге побед
и не разбавляли слюну друг другом
в то утро когда я ушла
тебя оставив одну.
часовой механизм
серенады печальных песен моих
превращаются в горсти песка.
зеркало дробью вьется во мне
танцует бездомный канкан.
и отчаяньем мажу и мажу себя
от голени до головы.
город голодный улицы жрет
вздыхают усталые львы.
любить себя невозможно.
всё - блеф на кончике острия!
кончено! думала смерть обо мне.
толпились угрюмо друзья.
и я холодела шершаво касаясь
могильного шелка у рта.
хотелось чаю. но вместо него
слюной текла пустота.
и левый каблук опртивел
в ключицы впирая статику дна.
отрадно что в крематорий со мной
сегодня пришла весна
а время застыло - убогий банкрот -
в секундной и часовой.
и стало понятно что созданный мир
придуман был вовсе не мной.
но здесь как-то мертво и стыло лежать
по-прежнему мерзнет душа.
и хочется выть и царапать крышку
каленой сталью ножа.
планы сбежать провалились -
мне плохо и здесь как было всегда.
одно преимущество - больше не надо
смеяться и рвать провода.
и взвесив всё это не то чтоб на вес
мальчишечьим тая пушком -
прошу вас поверить в необходимость
по венам пустить молоко.
хоккей
нет обреченнее зрелища:
женщина смотрит хоккей.
вполоборота к воротам.
жизнь надоела до рвоты.
и нянчу чужих детей.
нет обреченней стены
параллельной поверхности шара.
я никогда не просила
я никогда не мешала
твоим танцам в лоне весны.
нет! я сказала что нет!
земли виртуально касаясь
я сердце гулять отпускаю
в аэродромный снег.
нет обреченнее двух
ставших навек перед прошлым.
нам разойтись невозможно
как взять у бога взаймы.
и нет обреченней пути
чем мой. без поправки на север
туда где танцуют метели
и странного цвета сны.
(самое)
террафлю
хочешь смерть обхитрить –
принимай террафлю.
впрочем есть ли резон?
я тебя не люблю
и нет шансов вернуться в начало.
зри – куприн у окна одевает дитя
в распашонку. мороз их венчает смердя
престарелым писательским бредом.
у набокова тоже был жуткий прононс
но без шансов в маразме решить что теперь
он лолите приходится дедом.
рассуди меня так
как елозят шасси:
по периметру чувств
невозможно расти.
и квадратом желтеет
заученный текст
клятвы без гиппократа.
так хитри не хитри!
принимай террафлю.
никуда не сбежишь –
я тебя не люблю.
и линчует здоровые нервы твои
дом где я не живу
где ты спишь и куда
я теперь возвращаюсь под утро.
(Чисто НН. Кто к кому - не надо объяснять ) надеюсь)
защита ферзя
защита ферзя не всегда треугольна.
смотри! уже в утро вплетается завтрак.
и травы зеленым лоснятся. некстати
я наблюдаю рассвет.
и глажу по ткани: ни рубчик ни кроя
в лирических пятнах божественной крови.
стремлюсь окропить тебя талой водою.
на дне талых луж душа.
повязка из шерсти. со мной старомодно.
я выгляжу будто сейчас из комода.
ты молод. хочу любоваться тобой
и раздевать не спеша.
повинная радость игрой колет жмурки.
я видеть люблю. но не слов закоулки.
а перспективу. цвет снимая с холста.
хочешь на небо?! лети мимо пояса.
я не рифмую прошедшее с голосом.
звуки морозны как спирт бежит мимо рта.
и снова мне март разрешает тревогу.
потери потерпят. в картоне не жарко.
и я собираю все силы в дорогу.
поспи!
пожалуйста!
(Туда же - от другой, но похожей морды лица)
семь дней
начинаю отсчет с четверга.
прицел интригует. стреляю.
по вторникам к ним приходил
мой брат. ничего не меняет
количество спермы в крови.
он врал, что свободен в субботу
а после спал у двери
подъезда и мерз за кого-то
кого я нашла второпях
кто ходит в кино в понедельник.
не промах а действенно в пах.
мой брат был отнюдь не бездельник.
он не говорил букву "р"
а в среду плевался от скуки
ему улыбалась земля
он ей улыбался без муки
грядущего. как по часам
по пятницам до воскресенья
я жду дикарем корабля
и пусто и нету спасенья.
ленточка дрожит и волнуется
как наши нелепые шхуны
когда мы такими целуемся
известие станет известным
и захлебнется ревностью.
да не волнуйся!
одиночество есть
одиночество есть человек во фраке.
много жалоб и слез.
я как теннисный мячик
отражаю себя от прозрачного тыла
что зовется столом.
я запомнил как стыла
на плите коммунальной
волшебная греча.
я отдал бы себя
всем кто хочет но вечен
мой восторг и печаль под покровом дудука
знала б ты как тогда я хотел твою руку
искупать в ласках гордых
в коварстве севана
одиночество есть нить подъемного крана
на котором висит поплавок из бетона
и ломает литейный на пустыне бездомность.
одиночество есть водка без наслажденья.
лучше кофе вино безвкусные деньги
заработать их не составляет усилий -
просто выйти и спеть. запеленутый в силу
голос мой дарит годы бессмертному залу
одиночество есть. и таится в вокзалах
эмигрантом скулит на коленях обратно.
но я больше не верю. никому. только брату.
и не смей меня звать
шифром азбукой Морзе
я ушел НАВСЕГДА. всё предельно серьезно.
салютую. пока. посошком сказки грина
одиночество есть. буду ждать терпеливо
+ итог. Одиночество –
фрак вдет в петлицы.
четкий абрис лица.
загнут угол страницы.
и зима как наждак
по лицу будто в драке.
одиночество есть человек во фраке.
злилась
твоё имя как пена.
как иглы ежей желтые.
как накипь уничтожаемая
серебряной ложечкой.
как джинсы levis сшитые
вьетнамцами в подмосковье.
слабо уравнять историю
крови с историей бедности?
твое имя джунгли немытые
без сладости траектории.
познание запаха кожи -
болезни тела не трогаю.
болезни души на ладони -
и мне очевидна прогрессия.
не понимаешь?
сохраняя сознание
сохраняя сознание
думаю рвано и ранено.
до тебя два часа
не принять больше лопастей
чем
по заданию.
некрополь строили заново
успев забыться корнями.
и спросил меня когда-то
верю ли я в группу N.
я подавилась словами
ответила нет нет нет.
так вот держи как я думаю:
из вас из всех
ты единственный
и самый тонкий
плюс еще не придумали
песню про походы налево.
и не жди. про нас никогда
ее не придумают.
***
я не знаю чем пахнет кино и чем пахнет экран.
я не знаю чем пахнет твой рот хоть его целовал.
я лишился всех запахов будто орех скорлупы.
я не чувствую насморка зная что точно простыл.
я не знаю чем пахнет печаль тех кто спит в сапогах.
я не знаю чем пахнет трава умирая в стогах.
я не знаю чем пахнет гортань захлебнувшись в любви.
я не знаю чем пахнет мениск без колена брони.
но когда мы хотим и ты льнешь пластилином к плечу.
аромат пеленает меня и вползает змеей.
я не знаю чем пахнет весь мир и я знать не хочу.
есть единственный запах. он плен. и ты знаешь - он твой.
(чем-то by Хи. Но очень чем-то. То есть совсем чуть-чуть.)
в камин
на закате насквозь отлученное от государства
ярко-желтое солнце особенно жжет сетчатку.
безусловный защитный рефлекс диктатурой по векам.
повинуюсь. порукой мороз и сугробов лекарство.
все случилось когда был октябрь.
мне решительно сложно
написать изложением суть нашей горестной брани.
задыхаюсь фильтруя калибр тонких дамских цигарок
и язык клейкой липы листом прилипает к гортани.
и мы хуже врагов. чувства вздулись и лопнули мылом.
и стреляя друг в друга мы корчились но не жалели.
и я знаю что смерть – это кровь когда сердце остыло.
лучше руку – в камин чем заплакать
уткнувшись в колени.
(все всё поняли)
скульптура костей лица
потому что скульптура костей лица
не меняется от знаменателя
и количество гипотенузы морщин
не равняется сумме двух катетов.
потому что глагол давит спину и бьет
очередностью немощных гласных -
приходи ко мне! я приготовил тебе
пожар колючих соблазнов.
приходи. накормлю тебя нежным углем
нам двоим на нем спать будет страшно.
да я знаю что мы навеки вдвоем
и кто кого предал не важно
и я поджимаю коленки в гробу.
я нежен как яблочко мякоть.
тебя застрелив я сразу уснул.
не успев заплакать.
на елке у ивановых
смерть наряжает ёлку в фотокарточки папы и мамы.
коленки скулят от йода. праздник - а хочется плакать.
и лишние вилки как рёбра непойманной рыбы скелеты.
я в скатерти дырку сделал - меня отлупили за это.
и гости степенно на стуле за стол опускали спины.
и трепетно передавали друг другу салаты и вина.
и воздуха разом не стало в накуренном жарком доме.
я голову прятал от влажных духами пропахших ладоней.
меня целовали в щёки пунцовые мягкие уши.
ко лбу прижимались губами. виски царапали дужки.
жалели жалели и пили и пили и ватой хмелели.
и в дедушке плакала водка. он мне утыкался в колени.
и бабушка как изваянье крестилась привычно и скоро.
и будто молитву шептала: мне скоро мне скоро мне скоро.
а в полночь часы зазвонили и били 12 ударов.
меня моментально забыли. меня моментально не стало.
а я стал дышать на узоры мороза в кухонной раме.
уверен - так будет теплее уснувшим папе и маме.
(как бы я хотел)
at last
в нашем воздухе трудно дышать.
все случилось внезапно. без повода.
ты остыл. я запомню тебя
по лопаткам до нежного ворота.
я тебя наблюдала таким –
я была тебе другом в то лето.
ты тогда точно так же остыл
раздраженный курил сигареты
оставался у нас допоздна
панацеей мосты разводили
мы смотрели кино до утра
мы тогда никого не любили.
мне не важно что было потом –
шлюха в платье от dolce gabbana
в казино ты проигрывал все
и смеялся влюбленный и пьяный.
и смотрел на ладони свои.
изучал географию линий.
и прощал ей измены. молил:
«что угодно. но пусть не покинет!»
спал в машине виском на руле.
просыпался от каждого звука.
миллиарды шагов во дворе
изучил по пергаменту стука.
на рассвете буравил озноб.
ты мотор заводил. пели птицы.
она кошкой вползала во двор.
и лениво бросала – «не спиться?»
ты любил танцевать. но она
не любила когда ты танцуешь.
ревновала что ты не она
всех кто с ней несусветно волнуешь.
ты все понял. и ради нее
перестал танцевать. бог с ним – с танцем
ты молил как тогда в казино –
«что угодно! но чтоб не расстаться!»
и летела зима. и февраль
был без ветра но падали гнезда.
были: рига подъезды вранье
и в подушку казенную слезы.
трупик розы в июле. не в счет
поезд в питер. кольцо в рельсы-шпалы
ты отчаянно им дорожил
но плевать что так странно пропало.
пытка ночью: не сметь закричать.
кулаком затыкать рот по гланды.
и молчать и молчать и молчать
ты немой. раз так надо для правды.
все закончилось быстро как ртуть.
как французский пилот без рубашки
ты ушел. от нее. ты ушел.
ей впервые тогда стало страшно.
Песни.
читать дальше(с этого началось мое главное, родное, МОЕ сумасшествие)
Бу-бу
Он был печальный и серьёзный, он вернулся к жене.
Цветы по-прежнему не пахли на немытом окне.
"Как на войне, - подумал он,-
В той стороне, откуда я, растут деревья".
Мотор свернулся эмбрионом в животе гаража,
Он вымыл шею, две руки и сел за стол не спеша.
Хотелось спать, смотреть кино,
Что абсолютно всё равно, когда устанешь.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
Наутро серые кварталы проносились стеной,
Он, как всегда, пришёл последним и с больной головой.
"Как на войне, - подумал он, -
В той стороне, откуда я, друг другу рады".
И понедельник покатился первым камнем с горы,
Так неохотно и печально, но до первой поры,
Когда пройдёт ещё пять дней,
И можно будет, будет к ней. Плевать, что дальше.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
Пришли чужие, попросили с ними выпить вина.
Она стояла у плиты, хотя не мёрзла она.
Кричали дети во дворе,
И шахматисты как один глотали пешек.
Она погладила собаку по широкому лбу
И почему-то вспомнила про птичку и про бу-бу.
Какая странная весна,
А лето будет допоздна холодным летом.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
(Главное.)
Автоблюз
По мостам, по мостам, по мостам, по мостам, по помостам.
Рядом с тобой, но так далеко от тебя.
Солнце в лицо, небо безоблачно,
Адмиралтейство в Hеве отражается,
Золотом, мёдом, игольчатым конусом
В тёмных зрачках преломляет себя.
И проносятся архи-тектурные подвиги
Мимо машин, в одной из которых
Мне так сладостно-больно видеть тебя.
Свет одиночества, тени сомнения,
Горсти забвения, цвет неприкаянный.
Поздно раскаянье - суть вдохновения,
Только желание - суть поражения.
И я не стою твоих вдохновлений,
Но горло поёт неуставаемо,
И я нечаянно вдруг получу
В награду твой взгляд и растаю случайно.
И продолжать не стоит нам более,
Но траектория к нам возвращается.
Я остаюсь собой тем не менее
В чьём-то авто, несущим тебя и меня.
Золото плавят - руно получается,
Но не кончается, не обнаружится
Зелень материи, бабочкой брови -
И мы кончаемся, мы образуемся,
Мы образумились и заключается
В этом ответ на моё одиночество.
Ты станешь легче, для всех мы весёлые,
Мы для себя всё же будем печальными.
Трагикомедию - к чёрту! Феерия -
Лучший подарок для сердца и памяти.
Стоило броситься ласточкой, теменем,
Чувствуя в чьём-то авто близость тебя.
Ты - против ветра, напротив отчаянья.
Я - за спиной, напротив луны.
Ты открываешь секрет обаяния
И перспективы уже не нужны.
Вязь муравьиная почерка нежного
Нужного, главного, необходимого.
Радость познания, мера дознания,
Выбор идти по пути срединному.
Мы обручились, и мы не расстанемся,
Но растворяемся. Время осознанно.
Только не думай об этом заранее,
Мне оставляя свободу, не более.
Мы ещё съездим в далёкие страны
И в близкие тоже (об этом особо!).
Ты сделал меня абсолютно спокойной,
Спасибо тебе, безупречно жестокой.
Свечи при встрече и - безусловно -
Игристые вина на трезвый рассудок.
Мне без тебя - невыносимо,
С тобой - не дожить до следующих суток.
Скоро мой выход...
Скоро мой выход, и скорость сбавляя,
Мотор прибавляет себя к тишине.
Кивок, поцелуй - ритуал безупречен.
Что ещё нужно мне?
(Моя рыдательная братская)
Солнце
Солнце, я становлюсь твоим лучом.
Я режу кожу и оголяю нервы непритворно,
Соли не будет мало тем, кто станет первым,
Слово утонет в голосе минутной боли.
Больше не осталось ничего.
Больше не осталось ничего -
теперь мне путь свободен.
Ветер закружит вальс в коре тугих деревьев.
Плечи вишневых стен сольются с белым фраком.
Видишь, в моем саду теперь играют дети,
Игры все те же под кристально-черным флагом.
Я прошу тебя закрой глаза.
Я прошу тебя закрой глаза -
мне в эту ночь не спится.
Запах ночных кастров заведомо приятен.
Возраст течет из рук, торопится в дорогу.
Можно теперь тебя обнять, нас только двое.
Кто то уже успел отдать дань некрологу.
Вот и не осталось ничего.
Вот и не осталось ничего -
а лето пахнет солнцем.
Будет пополняться.
Стихуи:
Здесь те, которые на меня действуют. Все в кучу. Вот так вот взял и вырвал со страниц.я опять ушел
я опять ушёл. и не потому
что стал с годами чрезмерно горд
или слаб что не позволяет рулю
срываться с обрыва речных озёр.
и не потому что куда-то спешил
и не потому что кого-то искал.
просто вы решались прийти
долго. от этого слишком устал.
но-таки пришли и горло вперед
рванулось сметая стены границ.
и опять был обманут я вашим огнем
спешащим к многоголосию лиц.
но за нежность губ которую пил
(не доверяя впрочем словам)
за невозможный взлёт тёмных бровей
я благодарен вам.
вы остались там забавлять себя
забродившим соком минувших лет.
а я вышел на улицу и вдохнул
тяжесть солнечных эполет.
можно закрыть дверь
можно закрыть дверь не сказав тебе "все".
спуститься по лестнице чувствуя каждый шаг:
выйти на улицу и повести плечом:
от существа свободы заноет сердце а в такт
движению век вольется ночной рассвет
в мое одиночество суммой случайных встреч.
(классики иногда слишком явно лгут
поэтому мало кто их способен беречь).
но прохладно. извне температура дна
эмигрирует вглубь горячего "ты”
казуистика скажешь? родная одна
ты сумела себя отдать волшебству простоты.
остается время чтобы закрыть глаза
лечь лицом на ладони свои (так увы верней)
и вспомнить как безупречно тонка
была шея ее в кольцах минувших дней.
ночное
мимо глаз летят рыбы и птицы
мне душно и мутно
кто сказал что ночью нужно спать?
ты возвращаешься и молчишь так тихо!
мы ходим и дышим
кто сказал что ночью нужно спать?
в углах моей комнаты пыль и покой.
зимние песни тайны кошки в подъезде
но кто сказал что ночью нужно спать?
я жду весну и осторожно
мысли пускаю вовне.
много улиц
как много мостов и солнца - красиво!
кто сказал что ночью нужно спать?
мы вместе входили в метро. мы были в реке.
и ты никогда не возьмешь мою руку в свою.
но кто сказал что ночью нужно спать?
на деревьях в этом году много плодов.
и терпение вечно когда ты желанен
как парк динозавров.
но кто сказал что ночью нужно спать?
время идет. я не хочу закрывать глаза!
и мне интересно будет ли теплой твоя рука
когда ты закроешь их мне.
найди того кто сказал что ночью нужно спать.
25-й кадр
в час когда шаверма теряет вкус
в час когда больше не лезет пиво
в час когда анекдотам не весело
в час когда джинсы в пятнах от водки
в час когда свитер шманит табаком как бешеный
в час когда лица друзей - плоские блинчики
я шатаясь подхожу к окну
аккуратно отдёргиваю сизые занавески
а там внизу стоишь ты
и также как раньше так и сейчас
ты любишь меня.
и я не прощаюсь: никто не заметит
и я спотыкаюсь на гадких ступенях
ты целуешь меня и мы уже дома
и я утыкаюсь тебе в подмышку и засыпаю
счастливый. занавес.
стихуй в защиту слабости пола
девочки не могут:
1.быть мужчинами.
2.петь рок-н-ролл
3.играть на гитаре (пунтк.2)
4.писать песни
5.писать стоя
6.диктовать себя в ис-стве
7.новаторствовать
8.плеваться кровью
9.говорить просто и чётко
10.рвать пуповину и струны
девочки не могут.
не замерзнет трава
не замерзнет трава.
не останутся голыми наши тела -
замурованы в день.
ты отчасти права:
не пускай его ближе чем было
со мной.
перепутано все.
и друзей имена
не поются в горах
поливают костры мексиканской водой:
я могу не доплыть.
я могу не доплыть.
я белее чем мел.
я белее чем снег
с тонкой кожей как лед.
в сапогах наступи:
горлом хлынет весна.
мне в ладонь положили 4 луны
приказали - терпи!
и забудь имена
тех кто предал в любви.
тот кто предал в любви
тот по каину свят.
мое сердце как шелк
пульс струит по вискам
мое сердце щемит по всем книгам
что я не прочту.
вот и все.
колыбель.
пеленаю глаза.
льнет рубашка к спине.
падаю в пустоту.
падаю в пустоту.
по неве идет лёд.
2003. осень. леса
пистолет
пистолет. я стреляю метко.
ты кажется это знаешь.
и если со мной в разведку -
то точно не прогадаешь.
в этом огромном доме
любовь скрывается в дУше
и если ты снова устала -
пойди поспи и не слушай.
и если тебе надоело -
а впрочем я помню как было -
когда ты меня не зная -
топила топила топила.
я превращаюсь в воздух.
я превращаюсь.
пули целуют фаланги.
тень мотоцикла.
я превращаюсь в воздух.
я превращаюсь.
люблю тебя.
сюжет. альмодовар ликует.
обилие красных пятен.
я тяжелею на сотни
нерасколовшихся ядер.
еще одна ночь вхолостую.
мокрые майки. кошмары.
я так исступленно ревную
как раньше не ревновала.
пинг-понг - как предлог.
помню утро.
и в серых глазах туманы.
и сильные вертолеты.
и нежные океаны.
а кончилось все без иллюзий
без шарма. при чем здесь либидо?
в накуренном душном зале
где даже блевать обидно.
и только зима атакует.
штурмует как обещала.
надолго запомню спину -
ты даже не попрощалась.
узелок
независимость хуже смерти:
под ударами все равны.
и крошится мозг
отрешенно
нервы
любовью к тебе
полны.
и я плавлю время
и есть не могу абсолютно
и стремлюсь как фанатик
к тебе как
бездомный пес к уюту.
и невдомек
что никто никогда
не может быть предан:
из двух влюбленных
всегда есть ведомый
всегда кто-то
следом.
странно
странно что в перспективе окна
площади рыбная величина
четко ложится на ребра усталого гриля.
и не моги запретить ей дышать
жабрами. и не дай бог помешать
хвосту с головой заниматься нетленной любовью.
странно что кровь теряет себя
с потерей железа. мегерой терпя
сою. в сердцах тельцами оставшейся честной.
и не моги подменить её код
скоростью. мутной усталостью вод
давно не рожавших с любовью.
странно что здесь прохожих следы
пеленают себя не в капризы воды а в спицы велосипеда.
ухмылкой унылый рембрандт за окном
ревниво молчит и окажутся сном дома его светотени.
и не моги задержаться чуть-чуть в подсолнухах
в них сладострастно тонуть пленившись жемчужиной слуха.
бледное утро. туман. будто север.
венеция или чукотка.
в слабости белых коленей
есть что-то сильное
непобедимое что-то.
и в клетку смотреть
не посмею – слезы.
может ты чувствуешь насморк?
тебе до сих пор не дали салфеток?
несите! и только красных!!
на мысе ботинка таятся рифы
и то что осталось от алиби
дуй в меня выстрелом
пулей стаккато
продолжение странно
цепким ядом каннабиса.
на крышах овчарками стынут эльзы:
им не приготовили кость!
мне бы хотелось в тебе замирая
чувствовать пряную злость.
и в полюсе где расцветают снега
и время рисует нули -
тоскует корма по корме
томится корма по корме
ложится корма на корму
и засыпает..
странно что всё это видела ты -
но мне не сказала ни буквы.
странно что мне невесомости стыд -
неведом как веки наутро.
странно что я разлюбила тебя -
навзничь до Ъ знака.
странность со странностью явно в родстве
как холостяк и собака
странно что это дуэль. но один
всегда за спиной секунданта.
жутко ты корчила рожи слепым
под их глухое анданте.
мы не согрешили в рейхстаге побед
и не разбавляли слюну друг другом
в то утро когда я ушла
тебя оставив одну.
часовой механизм
серенады печальных песен моих
превращаются в горсти песка.
зеркало дробью вьется во мне
танцует бездомный канкан.
и отчаяньем мажу и мажу себя
от голени до головы.
город голодный улицы жрет
вздыхают усталые львы.
любить себя невозможно.
всё - блеф на кончике острия!
кончено! думала смерть обо мне.
толпились угрюмо друзья.
и я холодела шершаво касаясь
могильного шелка у рта.
хотелось чаю. но вместо него
слюной текла пустота.
и левый каблук опртивел
в ключицы впирая статику дна.
отрадно что в крематорий со мной
сегодня пришла весна
а время застыло - убогий банкрот -
в секундной и часовой.
и стало понятно что созданный мир
придуман был вовсе не мной.
но здесь как-то мертво и стыло лежать
по-прежнему мерзнет душа.
и хочется выть и царапать крышку
каленой сталью ножа.
планы сбежать провалились -
мне плохо и здесь как было всегда.
одно преимущество - больше не надо
смеяться и рвать провода.
и взвесив всё это не то чтоб на вес
мальчишечьим тая пушком -
прошу вас поверить в необходимость
по венам пустить молоко.
хоккей
нет обреченнее зрелища:
женщина смотрит хоккей.
вполоборота к воротам.
жизнь надоела до рвоты.
и нянчу чужих детей.
нет обреченней стены
параллельной поверхности шара.
я никогда не просила
я никогда не мешала
твоим танцам в лоне весны.
нет! я сказала что нет!
земли виртуально касаясь
я сердце гулять отпускаю
в аэродромный снег.
нет обреченнее двух
ставших навек перед прошлым.
нам разойтись невозможно
как взять у бога взаймы.
и нет обреченней пути
чем мой. без поправки на север
туда где танцуют метели
и странного цвета сны.
(самое)
террафлю
хочешь смерть обхитрить –
принимай террафлю.
впрочем есть ли резон?
я тебя не люблю
и нет шансов вернуться в начало.
зри – куприн у окна одевает дитя
в распашонку. мороз их венчает смердя
престарелым писательским бредом.
у набокова тоже был жуткий прононс
но без шансов в маразме решить что теперь
он лолите приходится дедом.
рассуди меня так
как елозят шасси:
по периметру чувств
невозможно расти.
и квадратом желтеет
заученный текст
клятвы без гиппократа.
так хитри не хитри!
принимай террафлю.
никуда не сбежишь –
я тебя не люблю.
и линчует здоровые нервы твои
дом где я не живу
где ты спишь и куда
я теперь возвращаюсь под утро.
(Чисто НН. Кто к кому - не надо объяснять ) надеюсь)
защита ферзя
защита ферзя не всегда треугольна.
смотри! уже в утро вплетается завтрак.
и травы зеленым лоснятся. некстати
я наблюдаю рассвет.
и глажу по ткани: ни рубчик ни кроя
в лирических пятнах божественной крови.
стремлюсь окропить тебя талой водою.
на дне талых луж душа.
повязка из шерсти. со мной старомодно.
я выгляжу будто сейчас из комода.
ты молод. хочу любоваться тобой
и раздевать не спеша.
повинная радость игрой колет жмурки.
я видеть люблю. но не слов закоулки.
а перспективу. цвет снимая с холста.
хочешь на небо?! лети мимо пояса.
я не рифмую прошедшее с голосом.
звуки морозны как спирт бежит мимо рта.
и снова мне март разрешает тревогу.
потери потерпят. в картоне не жарко.
и я собираю все силы в дорогу.
поспи!
пожалуйста!
(Туда же - от другой, но похожей морды лица)
семь дней
начинаю отсчет с четверга.
прицел интригует. стреляю.
по вторникам к ним приходил
мой брат. ничего не меняет
количество спермы в крови.
он врал, что свободен в субботу
а после спал у двери
подъезда и мерз за кого-то
кого я нашла второпях
кто ходит в кино в понедельник.
не промах а действенно в пах.
мой брат был отнюдь не бездельник.
он не говорил букву "р"
а в среду плевался от скуки
ему улыбалась земля
он ей улыбался без муки
грядущего. как по часам
по пятницам до воскресенья
я жду дикарем корабля
и пусто и нету спасенья.
ленточка дрожит и волнуется
как наши нелепые шхуны
когда мы такими целуемся
известие станет известным
и захлебнется ревностью.
да не волнуйся!
одиночество есть
одиночество есть человек во фраке.
много жалоб и слез.
я как теннисный мячик
отражаю себя от прозрачного тыла
что зовется столом.
я запомнил как стыла
на плите коммунальной
волшебная греча.
я отдал бы себя
всем кто хочет но вечен
мой восторг и печаль под покровом дудука
знала б ты как тогда я хотел твою руку
искупать в ласках гордых
в коварстве севана
одиночество есть нить подъемного крана
на котором висит поплавок из бетона
и ломает литейный на пустыне бездомность.
одиночество есть водка без наслажденья.
лучше кофе вино безвкусные деньги
заработать их не составляет усилий -
просто выйти и спеть. запеленутый в силу
голос мой дарит годы бессмертному залу
одиночество есть. и таится в вокзалах
эмигрантом скулит на коленях обратно.
но я больше не верю. никому. только брату.
и не смей меня звать
шифром азбукой Морзе
я ушел НАВСЕГДА. всё предельно серьезно.
салютую. пока. посошком сказки грина
одиночество есть. буду ждать терпеливо
+ итог. Одиночество –
фрак вдет в петлицы.
четкий абрис лица.
загнут угол страницы.
и зима как наждак
по лицу будто в драке.
одиночество есть человек во фраке.
злилась
твоё имя как пена.
как иглы ежей желтые.
как накипь уничтожаемая
серебряной ложечкой.
как джинсы levis сшитые
вьетнамцами в подмосковье.
слабо уравнять историю
крови с историей бедности?
твое имя джунгли немытые
без сладости траектории.
познание запаха кожи -
болезни тела не трогаю.
болезни души на ладони -
и мне очевидна прогрессия.
не понимаешь?
сохраняя сознание
сохраняя сознание
думаю рвано и ранено.
до тебя два часа
не принять больше лопастей
чем
по заданию.
некрополь строили заново
успев забыться корнями.
и спросил меня когда-то
верю ли я в группу N.
я подавилась словами
ответила нет нет нет.
так вот держи как я думаю:
из вас из всех
ты единственный
и самый тонкий
плюс еще не придумали
песню про походы налево.
и не жди. про нас никогда
ее не придумают.
***
я не знаю чем пахнет кино и чем пахнет экран.
я не знаю чем пахнет твой рот хоть его целовал.
я лишился всех запахов будто орех скорлупы.
я не чувствую насморка зная что точно простыл.
я не знаю чем пахнет печаль тех кто спит в сапогах.
я не знаю чем пахнет трава умирая в стогах.
я не знаю чем пахнет гортань захлебнувшись в любви.
я не знаю чем пахнет мениск без колена брони.
но когда мы хотим и ты льнешь пластилином к плечу.
аромат пеленает меня и вползает змеей.
я не знаю чем пахнет весь мир и я знать не хочу.
есть единственный запах. он плен. и ты знаешь - он твой.
(чем-то by Хи. Но очень чем-то. То есть совсем чуть-чуть.)
в камин
на закате насквозь отлученное от государства
ярко-желтое солнце особенно жжет сетчатку.
безусловный защитный рефлекс диктатурой по векам.
повинуюсь. порукой мороз и сугробов лекарство.
все случилось когда был октябрь.
мне решительно сложно
написать изложением суть нашей горестной брани.
задыхаюсь фильтруя калибр тонких дамских цигарок
и язык клейкой липы листом прилипает к гортани.
и мы хуже врагов. чувства вздулись и лопнули мылом.
и стреляя друг в друга мы корчились но не жалели.
и я знаю что смерть – это кровь когда сердце остыло.
лучше руку – в камин чем заплакать
уткнувшись в колени.
(все всё поняли)
скульптура костей лица
потому что скульптура костей лица
не меняется от знаменателя
и количество гипотенузы морщин
не равняется сумме двух катетов.
потому что глагол давит спину и бьет
очередностью немощных гласных -
приходи ко мне! я приготовил тебе
пожар колючих соблазнов.
приходи. накормлю тебя нежным углем
нам двоим на нем спать будет страшно.
да я знаю что мы навеки вдвоем
и кто кого предал не важно
и я поджимаю коленки в гробу.
я нежен как яблочко мякоть.
тебя застрелив я сразу уснул.
не успев заплакать.
на елке у ивановых
смерть наряжает ёлку в фотокарточки папы и мамы.
коленки скулят от йода. праздник - а хочется плакать.
и лишние вилки как рёбра непойманной рыбы скелеты.
я в скатерти дырку сделал - меня отлупили за это.
и гости степенно на стуле за стол опускали спины.
и трепетно передавали друг другу салаты и вина.
и воздуха разом не стало в накуренном жарком доме.
я голову прятал от влажных духами пропахших ладоней.
меня целовали в щёки пунцовые мягкие уши.
ко лбу прижимались губами. виски царапали дужки.
жалели жалели и пили и пили и ватой хмелели.
и в дедушке плакала водка. он мне утыкался в колени.
и бабушка как изваянье крестилась привычно и скоро.
и будто молитву шептала: мне скоро мне скоро мне скоро.
а в полночь часы зазвонили и били 12 ударов.
меня моментально забыли. меня моментально не стало.
а я стал дышать на узоры мороза в кухонной раме.
уверен - так будет теплее уснувшим папе и маме.
(как бы я хотел)
at last
в нашем воздухе трудно дышать.
все случилось внезапно. без повода.
ты остыл. я запомню тебя
по лопаткам до нежного ворота.
я тебя наблюдала таким –
я была тебе другом в то лето.
ты тогда точно так же остыл
раздраженный курил сигареты
оставался у нас допоздна
панацеей мосты разводили
мы смотрели кино до утра
мы тогда никого не любили.
мне не важно что было потом –
шлюха в платье от dolce gabbana
в казино ты проигрывал все
и смеялся влюбленный и пьяный.
и смотрел на ладони свои.
изучал географию линий.
и прощал ей измены. молил:
«что угодно. но пусть не покинет!»
спал в машине виском на руле.
просыпался от каждого звука.
миллиарды шагов во дворе
изучил по пергаменту стука.
на рассвете буравил озноб.
ты мотор заводил. пели птицы.
она кошкой вползала во двор.
и лениво бросала – «не спиться?»
ты любил танцевать. но она
не любила когда ты танцуешь.
ревновала что ты не она
всех кто с ней несусветно волнуешь.
ты все понял. и ради нее
перестал танцевать. бог с ним – с танцем
ты молил как тогда в казино –
«что угодно! но чтоб не расстаться!»
и летела зима. и февраль
был без ветра но падали гнезда.
были: рига подъезды вранье
и в подушку казенную слезы.
трупик розы в июле. не в счет
поезд в питер. кольцо в рельсы-шпалы
ты отчаянно им дорожил
но плевать что так странно пропало.
пытка ночью: не сметь закричать.
кулаком затыкать рот по гланды.
и молчать и молчать и молчать
ты немой. раз так надо для правды.
все закончилось быстро как ртуть.
как французский пилот без рубашки
ты ушел. от нее. ты ушел.
ей впервые тогда стало страшно.
Песни.
читать дальше(с этого началось мое главное, родное, МОЕ сумасшествие)
Бу-бу
Он был печальный и серьёзный, он вернулся к жене.
Цветы по-прежнему не пахли на немытом окне.
"Как на войне, - подумал он,-
В той стороне, откуда я, растут деревья".
Мотор свернулся эмбрионом в животе гаража,
Он вымыл шею, две руки и сел за стол не спеша.
Хотелось спать, смотреть кино,
Что абсолютно всё равно, когда устанешь.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
Наутро серые кварталы проносились стеной,
Он, как всегда, пришёл последним и с больной головой.
"Как на войне, - подумал он, -
В той стороне, откуда я, друг другу рады".
И понедельник покатился первым камнем с горы,
Так неохотно и печально, но до первой поры,
Когда пройдёт ещё пять дней,
И можно будет, будет к ней. Плевать, что дальше.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
Пришли чужие, попросили с ними выпить вина.
Она стояла у плиты, хотя не мёрзла она.
Кричали дети во дворе,
И шахматисты как один глотали пешек.
Она погладила собаку по широкому лбу
И почему-то вспомнила про птичку и про бу-бу.
Какая странная весна,
А лето будет допоздна холодным летом.
Как это весело спешить к тебе на полном ходу,
Я знаю точно, что к тебе сегодня снова приду.
А остальное за спиною не догонит, не поймает.
Тот, кто помнит, понимает, понимает.
(Главное.)
Автоблюз
По мостам, по мостам, по мостам, по мостам, по помостам.
Рядом с тобой, но так далеко от тебя.
Солнце в лицо, небо безоблачно,
Адмиралтейство в Hеве отражается,
Золотом, мёдом, игольчатым конусом
В тёмных зрачках преломляет себя.
И проносятся архи-тектурные подвиги
Мимо машин, в одной из которых
Мне так сладостно-больно видеть тебя.
Свет одиночества, тени сомнения,
Горсти забвения, цвет неприкаянный.
Поздно раскаянье - суть вдохновения,
Только желание - суть поражения.
И я не стою твоих вдохновлений,
Но горло поёт неуставаемо,
И я нечаянно вдруг получу
В награду твой взгляд и растаю случайно.
И продолжать не стоит нам более,
Но траектория к нам возвращается.
Я остаюсь собой тем не менее
В чьём-то авто, несущим тебя и меня.
Золото плавят - руно получается,
Но не кончается, не обнаружится
Зелень материи, бабочкой брови -
И мы кончаемся, мы образуемся,
Мы образумились и заключается
В этом ответ на моё одиночество.
Ты станешь легче, для всех мы весёлые,
Мы для себя всё же будем печальными.
Трагикомедию - к чёрту! Феерия -
Лучший подарок для сердца и памяти.
Стоило броситься ласточкой, теменем,
Чувствуя в чьём-то авто близость тебя.
Ты - против ветра, напротив отчаянья.
Я - за спиной, напротив луны.
Ты открываешь секрет обаяния
И перспективы уже не нужны.
Вязь муравьиная почерка нежного
Нужного, главного, необходимого.
Радость познания, мера дознания,
Выбор идти по пути срединному.
Мы обручились, и мы не расстанемся,
Но растворяемся. Время осознанно.
Только не думай об этом заранее,
Мне оставляя свободу, не более.
Мы ещё съездим в далёкие страны
И в близкие тоже (об этом особо!).
Ты сделал меня абсолютно спокойной,
Спасибо тебе, безупречно жестокой.
Свечи при встрече и - безусловно -
Игристые вина на трезвый рассудок.
Мне без тебя - невыносимо,
С тобой - не дожить до следующих суток.
Скоро мой выход...
Скоро мой выход, и скорость сбавляя,
Мотор прибавляет себя к тишине.
Кивок, поцелуй - ритуал безупречен.
Что ещё нужно мне?
(Моя рыдательная братская)
Солнце
Солнце, я становлюсь твоим лучом.
Я режу кожу и оголяю нервы непритворно,
Соли не будет мало тем, кто станет первым,
Слово утонет в голосе минутной боли.
Больше не осталось ничего.
Больше не осталось ничего -
теперь мне путь свободен.
Ветер закружит вальс в коре тугих деревьев.
Плечи вишневых стен сольются с белым фраком.
Видишь, в моем саду теперь играют дети,
Игры все те же под кристально-черным флагом.
Я прошу тебя закрой глаза.
Я прошу тебя закрой глаза -
мне в эту ночь не спится.
Запах ночных кастров заведомо приятен.
Возраст течет из рук, торопится в дорогу.
Можно теперь тебя обнять, нас только двое.
Кто то уже успел отдать дань некрологу.
Вот и не осталось ничего.
Вот и не осталось ничего -
а лето пахнет солнцем.
Будет пополняться.
@темы: Антимысли, Резко не мое, Тексты песен, Для памяти, Стихи