Я неслась, не разбирая дороги, пока мне на плечо не опустили руку. И не даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто это.
Но я, вздохнув, всё-таки обернулась и со всем спокойствием, что у меня ещё осталось, уставилась на Ремуса. И, пока он не начал задавать вопросы, выпалила:
- Только не спрашивайте ни о чём.
И он спросил:
- Почему?
Врать, конечно, нехорошо, но я уставилась в пол и прошептала:
- Потому что я не в состоянии говорить.
Кажется, он понял. Только вот что конкретно он понял… Просто задержал руку на моём плече и произнёс нечто на тему "возвращайся в зал". Что ж, вернусь. Очень интересно, кто и что мне скажет…
В зале я, как ни в чём не бывало, уселась там же, между Гарри и Роном. Гарри вертел в руках злосчастный пергамент. Заметив, что я вошла в зал, он исподлобья взглянул на меня и тихо произнёс:
- Извини. Просто, насколько я знаю, старшие сёстры хотят огородить младших братьев от опасности?..
С улыбкой он протянул мне пергамент. Не понимая, зачем он мне сейчас понадобился, я схватила его и уставилась в пространство. Старшие сёстры, младшие братья… Мы, в общем, все знали, что больше, чем друзья – мы именно родственники – но никогда не говорили об этом… И что же в таком случае случилось, если об этом первый заговорил Гарри, для которого и слово-то это – родственники – является ругательным?..
Я опять посмотрела на пергамент. Подписей было не так много – Падма, Гарри, Парвати, Рон, я и Джинни. Я вернула Гарри записку:
- И?
- Что – и? – пожал он плечами. – Мы показали это всем. Кто подписался, ты видишь сама. В Хогсмид мы идём послезавтра.
- Но ведь нужно ещё поговорить с Блейз, - невесть как услышала нас Парвати. Гарри отрешённо кивнул:
- Отлично. Я с ней и поговорю.